По щеке Антонины Михайловны потекли крупные слезы, и она стала утирать их платком, который до этого нервно мяла в руках. Гуров дал ей время успокоиться и спросил:

– Вы уже сообщили ему о смерти отца?

– Еще нет. Он почти все время, с того момента как пошел в школу, живет у меня. И сейчас ему у меня удобнее – ближе до университета связи и информатики.

– Это тот, который на улице Народного ополчения? – уточнил Гуров.

– Да, это там. Я живу на улице маршала Тухачевского, это совсем рядом с университетом. Егорка туда на подготовительные курсы ходит. Да и друзья все у него в Москве. Игорь ведь постоянно был на работе, домой только ночевать приходил. Некогда ему было за мальчиком следить, а у меня все равно своих детей нет. Егорка мне только в радость. Но по выходным Игорь обязательно с сыном время проводит. Проводил…

– А сам Игорь Михайлович где жил?

– Он в Одинцово себе пять лет назад квартиру купил. Это рядом, в соседнем доме, – ответила женщина.

– Так он совсем один жил? Женщины у него не было? Подруги жизни, так сказать.

– Нет. Игорь один жил. Наверняка у него и женщины какие-то были. Нельзя ведь здоровому мужчине совсем без женщин. Но постоянной подруги – нет, не было. А то бы я знала. Но он никого в свою жизнь и в сердце после гибели Алички так и не впустил.

– Скажите, а ключи… – начал было спрашивать Гуров, но Антонина Михайловна его поняла с полуслова и ответила сразу же:

– Я взяла ключи от его квартиры. На всякий случай. Вдруг нужно будет сходить к нему домой.

– Да, обязательно нужно будет. Со слов Юлии Владимировны я понял, что весь архив и вся документация по работе у него хранились дома. Поэтому если вас не затруднит, то мы могли бы вместе сходить к нему домой. Я все оформлю, как положено – с понятыми и под протокол. Вы не беспокойтесь.

– Да чего мне беспокоиться-то, – тихо ответила Зайченко и тяжело вздохнула. – Меня теперь больше беспокоит, как я Егору скажу, что его отца убили. У мальчика выпускной экзамен на носу. А тут такой стресс.

– Да, парню сейчас несладко придется, – согласился Гуров. – Скажите, а брат с вами не делился, не рассказывал о своей работе?

– Нет, что вы! Он о работе вообще никогда ни со мной, ни с Егором не говорил. Что он работал день и ночь – это да. Ну, так он и зарабатывал немало. Надо же было как-то парня содержать. Он и мне помогал. У меня зарплата учительницы начальных классов не ахти какая. Игорю ведь никаких пособий на сына никто не выплачивал. Надо было бегать по инстанциям, что-то выбивать, разные бюрократические бумажки собирать, что-то доказывать. А Игорь этого не любил. Это выше его было – бегать и какому-то чужому дяде или тете доказывать, что ты отец-одиночка.

– Да, бюрократов у нас везде хватает, – согласился Лев Иванович. – А вот, говорят, что Игорь театрал был заядлый. Это так?

– Да, театр он любил, – улыбнулась Антонина Михайловна. – Он обязательно раз в месяц в театр ходил. И Егора с собой всегда брал, и меня иногда приглашал. Говорил, что театр – это не кино, там все по-настоящему. Сфальшивить, когда на тебя смотрят сотни зрительских глаз, ну никак нельзя. Дубль только один, и права на ошибку актеры не имеют.

– Это так, – согласился Лев Иванович. – А позавчера вечером он в театр тоже с Егором ходил? Или один?

– Нет, в этот раз он один был. Егор отказался. Ему к экзамену надо было готовиться.

– Угу, один… – пробормотал Гуров. – Что ж, пока что у меня вопросов к вам больше нет… Хотя постойте, – вдруг вспомнил Лев Иванович. – Скажите, а в квартире у себя он сам уборку делал или к нему кто-то приходил?

– Ой, вы знаете, Игорь – он такой аккуратист был! Старался содержать квартиру в чистоте! – улыбнулась Антонина Михайловна. – Но он все время на работе, а Егорка у меня живет. Так что сильно загрязнять квартиру-то и некому было. А насчет уборки… Я сама к нему раз в месяц, а летом раз в две недели приезжала и уборку делала. Игорь не любил, когда в его квартире кто-то чужой находился. Да и бумаги у него там важные по работе были. Мало ли…

– Понятно, – кивнул Лев Иванович.

Он встал с кресла и, обернувшись, посмотрел, чем заняты Герасимова, Подереча и Виталий, которые, как он догадывался, уже перебрались из кабинета в приемную и о чем-то тихо переговаривались.

– Как у вас дела? – громко поинтересовался он у Виталия.

– У нас, собственно, все готово уже, – сержант, который сегодня был не в форме, а одет в джинсы и серый пуловер, подошел ко Льву Ивановичу. – Там и составлять-то, оказывается, нечего – все важные по работе бумаги у Зайченко хранились дома. У секретарши были только счета за аренду, свет и прочие коммунальные услуги, которые она и оплачивала каждый месяц. Оплата клиентов за услуги агентства приходила на лицевой счет в банке. Я его выписал. Потом нужно будет проверить, – добавил он и посмотрел на Гурова. Тот одобрительно кивнул, и Виталий продолжал: – По словам Подеречи, зарплату им переводили на карты. Зайченко просто перечислял им нужную сумму с лицевого счета агентства на зарплатную карту.

– А зарплата была одинаковой каждый месяц или зависела от процента той суммы, которую переводили клиенты?

– Да, от процента, но перевод зарплаты был только раз в месяц. Юлия Владимировна сказала, что иногда получалось больше сотни и даже полутора сотен рублей, а иногда только по сорок тысяч в месяц. Все зависело от того, сколько было работы и какие заказы были – легкие и малоденежные или же сложные, за которые клиенты выкладывали кругленькие суммы.

– В целом – неплохо получалось. Жить в Одинцове на такие деньги можно. Одинцово – не Москва.

– Да, у нас тут